Сила и бессилие века
Интервью, которое у меня брал журнал AUS в 2001 году, после событий сентября 2001 года. Вопросы, поднимаемые в нем, продолжают оставаться во многом быть актуальными в свете изменений в мире в преддверии 2012 года, и приобрели лишь еще большую актуальность.
Трагические события осени серьезно изменили привычный ход вещей на планете. Вероятно, как после любого крупного кризиса, жизнь в чем-то существенно изменится. Самое время вспомнить, что судьбы мира в конечном итоге определяют механизмы посложней ударно-спусковых. Об этом — наша беседа с Мастером.
Сейчас очень много говорят, что мир вступил в новую эпоху. Так ли это, и почему все произошло столь драматически?
Драматизмом этот процесс насыщен давно — просто люди разучились видеть и чувствовать мир. Даже искусственно вызываемые эмоции нестойки и непродолжительны — и это лишь один признак потери человечеством жизненной устойчивости. Созданы целые институты, рассчитанные на «потребление человека человеком». В итоге люди рассматривают свое сегодняшнее развитие не через призму «как», а «для чего».
Развилось некое опосредованное восприятие жизни. Сегодня большинство людей, по меньшей мере, осознают ее ущербность и «недоделанность», а завтра будут пробегать дистанцию от рождения до смерти, ничуть не задумываясь и не замечая саму жизнь — просто разучатся это делать. В этом и состоит главный риск: сведение к минимуму возможности осознать себя человеком.
Как может десяток людей, решивших умереть, обрести столь сильную разрушительную энергию, что она способна повлиять на судьбу всего мира?
Это вовсе не малая группа, а системное проявление. Пока люди рассуждают в категориях добра и зла, они еще больше способствуют непониманию. Дуализм — идея существования двух начал в мире — дает возможность пользоваться этими определениями так, как каждому хочется. В результате то, что для одних — зло, для других — справедливость. Пока человечество не выйдет на серьезный и глубокий анализ энергетических процессов, всегда найдутся желающие занять «сверхчеловеческие» ниши, а под каким лозунгом — это уже вторично.
Что же до степени уязвимости мира, то меняется только ее форма. Все видят калек, попрошайничающих на улицах и в метро, но не замечают, что весь мир больной. Для этого достаточно внимательно посмотреть на себя и вокруг. Но в том-то и проблема, что мы не умеем.
Восточное мировоззрение и ментальность продуцируют «террор самопожертвования», в то время как западные способы самоубийства более отчаянны, одиноки и «нецелесообразны». Значит ли это, что моральный и духовный перевес сегодня на стороне ислама, а не христианства?
Перевес сегодня на стороне тех, кто более внутренне собран. Как ни печально, многие умные люди этого лишены, при всей их эрудиции. Не обремененные же образованием ограничивают свое ментальное поле двумя функциями. Мозг не мешает им излишним анализом; та идея, которая будет им принята, и будет самой правильной. Бессознательная вера освобождает человека от многих вещей. А собранность позволяет выполнять любые иные функции.
Сопоставлять же ислам с христианством не вполне корректно. Ведь даже одну и ту же веру толкуют и манипулируют ею по-разному. Надо ставить вопрос так: если уж веруешь, то разбирайся в этом серьезно. Дистанцировавшись от религии, наука вывела ее из понятия рационального. При этом свои «мозги» человечество продолжало развивать, разрывая все больше связь духа, энергии и тела. Поэтому цивилизованный мир не вписывается ни в одну серьезную концепцию. Впрочем, здесь отвержение взаимное. Но цивилизация адаптировала под себя и религию — а это уже нечто другое. Ну а если учесть, что в наиболее развитых странах доминирует христианство, то сами делайте вывод, что сильнее: глубокое вовлечение в религиозный процесс и подчинение ему всего себя... или хоровое пение по воскресеньям Аллилуйя в стиле рэп, чтоб не скучать.
Что же порождает войну: непримиримый конфликт чьих-то интересов, слишком большое расхождение цивилизаций или неуправляемая цепная реакция агрессии и насилия?
Насилие есть следствие реакции или естественного состояния бытия. Например, для афганцев это естественное состояние бытия, так как они уже целый жизненный цикл находятся в войне. И если это так естественно, то остановиться сложно. Индеец, умирая на войне, получает свободу духа. И чем же его смерть может испугать?
То же самое мы можем получить у других в чем-то ущемленных народов. Неуправляемая же реакция насилия скорей может возникнуть у цивилизованных, материально успешных обществ. Ведь у них есть охранительный страх — экономический или экзистенциальный — который они развивали в комплексе с остальными инструментами бытия. Страх и секс стали первичной мотивацией индустрии бизнеса, являясь основным оружием воздействия на психику. И, думаю, при любом развитии ситуации каждый остается при своем: одни при страхе и сексе, другие при вере.
Получается, что в возможном противостоянии разных цивилизаций сильней все же окажутся агрессивные адепты исламской веры?
Как можно сравнивать, если у большей части человечества нет веры как таковой. Естественно, те, у кого она есть, несравненно сильнее. У человека с истинной верой нет сомнений — только задумайтесь, что за этим стоит. Но мы не имеем права обсуждать или осуждать веру людей, оставаясь безверными. Давайте открыто признаемся: то, что мы принимали за веру, больше походило на игру с элементами манипуляции. Это нарушает закон развития, основа которого — усваивание. При том ритме, в котором сегодня живет человечество, оно ничего не усваивает, а только потребляет. Так что в действительности войну порождает неумение человека жить в гармонии с собой. Самое печальное, что это не мешает ему учить других — неважно чему, математике, физкультуре или психологии.
Отношения между народами обычно подчиняются законам межличностной психологии. А в соответствии с ней конфликты часто обречены на развитие до полной исчерпанности. Можно ли тогда говорить о полном запрете насилия в отношениях между людьми, народами и государствами?
Можно, если у человечества изменятся ориентиры. Сейчас мы рассматриваем взаимоотношения как конфликтные, а в древности все было гораздо глубже. Всегда в отношениях между людьми посредником был дух. А сейчас само человечество или его наиболее богатая часть приравняли себя к Богу — по крайней мере, по характеру действий. Но исчерпывающе ответить на этот вопрос сложно, так как тут нет единого языка для обсуждения.
Раньше в войнах всегда участвовали целые государства, а сейчас — воинственные тайные группировки. Как может изменить мир всемирная партизанская война, если она вдруг разразится?
Действия спецслужб также могут рассматриваться как партизанская война. Если это так, то нет принципиальной разницы в государственных или «частных» способах ведения войны; а если это не так, то каждый монах и бомж может быть партизаном.
Будет ли готовность к смерти непременной основой стиля жизни XXI века, как это было во времена самураев?
Нет, сознание это не позволит. Разве только к бессмертию.
Имеет ли месть смысл с эзотерической точки зрения?
Это вопрос кармы.
Запрет смертной казни явно не привел к умалению смертей в отношении невинных. Не получается ли так, что «количество смерти» в мире неизменно и происходит лишь ее перераспределение в соответствии с некой злой волей?
Может быть, такое перераспределение и происходит посредством рока — но с нашей помощью. Если посмотреть на качество энергии обычного человека и на то, куда она "инвестируется", то можно поразиться «бесхозности» и необдуманности распоряжения ею. Фактически, своими действиями он ее — то есть себя — умерщвляет. Конечно, это не вина человека, а, скорее, беда. Социум не способен сам по себе обеспечить правильные знания. Ведь усваивать истинные знания и правила поведения необходимо не на уровне запрета, а на уровне развития. А если мы не можем сделать усилие даже по отношению к себе, то любое усилие по отношению к другим будет ложно.
Постоянная готовность к смерти, вероятно, облегчает ее «переживание», но плохо сказывается на качестве жизни. Что можно противопоставить глобальному шантажу террора с точки зрения сохранения внутренней целостности?
На этот вопрос с разным успехом пытались найти ответ Платон, Аристотель, отчасти Монтень и Бердяев. Обобщая, можно кратко сказать, что пока сохраняется разорванной связь физического и духовного, сохраняется возможность манипуляции и шантажа. Человечество уже разучилось делать усилие над собой, поскольку привыкло предпринимать усилия над чем-то внешним по отношению к себе. Но обращение к нациям здесь совершенно бесполезно, каждый должен обратиться к самому себе.
07 марта 2011
RSS: